|
15 октября 2021 г. Нур-Султане состоялся VII Конгресс Ассоциации социологов Казахстана.
Публикуем доклад президента Центра бизнес информации, социологических и маркетинговых исследований «BISAM-CentralAsia» ЛЕОНИДА ГУРЕВИЧА.
Уникальная ценностная модель как важнейшая особенность независимого Казахстана.
Л.Я. Гуревич, доктор исторический наук, профессор социологии, президент Центра социологических и маркетинговых исследований BISAMCentralAsia,
г. Алматы,
Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript
Начну с необходимых пояснений по названию и теме выступления. Прежде всего, обращает на себя внимание слово «уникальная». Использование этого термина применительно к любому объекту требует высокой ответственности автора. Понятие «уникальность» всегда воспринимается с закономерным скепсисом и неоднозначно. Декларирование не просто особенностей, но уникальности исторического пути или экономики или социально-культурного облика той или иной страны способно привести к радикальным, однолинейным и полярным политико-идеологическим заключениям. С одной стороны, дается решительный отпор примериванию любых штампов и безудержному подражательству. С другой стороны, возникает соблазн провозглашения исключительности, моделирования некоего совершенно особого пути, основанного на полном игнорировании мирового опыта и мировых трендов.
Тем не менее, и история, и социология не могут, на мой взгляд, полностью выбросить за борт исследований категорию «уникальность», хотя исследователь в данном случае выбирает себе трудный путь между Сциллой и Харибдой.
Можем ли мы оценивать экономику Казахстана как уникальную? Думаю, что нет. В мире можно найти немало экономик, схожих с нашей. Можем ли мы рассматривать как уникальные социальную структуру и социальную стратификацию в Казахстане? Еще больше нет. Аналоги видны «невооруженным глазом». Однако я попытаюсь доказать на социологическом материале если не полную, то, по крайней мере, очень существенную, научно и политически значимую уникальность ценностной модели, сформировавшейся в Казахстане, как в процессе строительства независимого государства, так и в более длительной исторической ретроспективе.
И еще один важный штрих для введения в тему. Как всегда в юбилей, мы справедливо концентрируемся на достижениях в экономике, в социальном благосостоянии, в росте международного престижа страны. Но нередко забываем, что главным достижением является сам казахстанец, его уникальная идентичность, основанная на ценностях.
Со структуры идентичности казахстанцев я и начну анализ ценностной модели казахстанского общества.
В течение последних лет исследования BISAM, проводившиеся в рамках различных проектов, выявляли выраженный приоритет гражданской и семейной идентичности в массовом сознании казахстанцев. Вот как выглядит иерархия компонентов статусной идентичности согласно массовому опросу весны 2020 г. [3]
|
Диаграмма 1. Каждый человек имеет несколько статусов (например, представитель этноса, гражданин, друг, сосед и др.). Кем для Вас важнее быть в первую очередь?
|
Как видим, более трети респондентов заявили, что для них важнее всего быть казахстанцами и примерно такая же доля ощущает себя в первую очередь членами своей семьи. Этнический приоритет в самоидентификации декларировали лишь 6% по всему массиву опрошенных и лишь 8% среди респондентов – казахов. Приоритет этнической самоидентификации оказался даже ниже приоритета космополитического самоощущения (осознание себя, прежде всего, гражданином мира – 11% опрошенных). Однако в данном случае надо иметь в виду результаты фокус-групп, которые, при более глубоком проникновении в ценностный выбор участников, выявили достаточно существенную роль именно этнической самоидентификации. Поэтому резонно предположить, что выбор идентификационной категории «казахстанец», по крайней мере, не противоречит ощущению этнической принадлежности. Респонденты выбирают вариант «казахстанец» как более широкую и емкую категорию, вбирающую в себя, в том числе, и этническую принадлежность. Такой вывод подтверждается и тем, что для наиболее значительной части респондентов статус казахстанца/гражданина Казахстана ассоциируется с патриотическими чувствами и уважительным отношением к государству. Достаточно существенная часть респондентов связывает гражданский статус с гарантиями безопасности и свободы личности со стороны государства.
Эти данные почти полностью подтвердились и комплексным исследованием, специально посвященным ценностям казахстанского общества. [4, с.13-29]
И тем не менее, высокий уровень гражданской самоидентификации можно считать очень сильной отличительной чертой казахстанской ценностной модели, приближающей эту модель к уровню уникальности.
Весьма специфичной характеристикой казахстанского общества является восприятие религии массовым сознанием, в значительной степени определяющим роль религии в социальных отношениях. Из диаграммы ниже [3] мы видим, что к верующим себя относят более 90% опрошенных.
|
Диаграмма 2. К какой религиозной конфессии вы себя относите?
|
Вряд ли можно найти еще какое-либо светское государство со столь высоким уровнем декларируемой религиозности. Однако, как показали исследования, религиозность в Казахстане можно характеризовать как диффузную и поверхностную, с очень низким уровнем вовлеченности в религиозную жизнь и весьма незначительной ролью религиозных общин и конфессиональных институтов.
Отношение к религии в казахстанском обществе, безусловно, позитивное. Подавляющее большинство казахстанцев с одобрением смотрят на религиозную деятельность, но это, по большей части, «взгляд со стороны».
Достаточно зримо нелинейность ценностного развития казахстанского общества демонстрирует себя в сфере трудовых ценностей.
Замер по известной методике российского исследователя И. Кузнецова, адаптированной к казахстанской специфике, показал, что выбор респондентами предложенных суждений чаще осуществлялся в пользу современных ориентаций в сравнении с ориентациями традиционными. В частности, ценности человеческих отношений активно замещаются ценностями профессионализма. И в этой связи особо отметим, что в казахстанском обществе приоритет ценностей профессионализма более выражен, чем в российском. Таковы данные, полученные при сравнении показателей казахстанского исследования с показателями аналогичных российских замеров. [4, с.96]
Хотелось бы дать еще несколько важных штрихов, характеризующих ценностный портрет казахстанца. Это, прежде всего, особо благожелательное отношение к России, восходящее, скорее всего, к ценностям советского интернационализма, обнаружившим высокую жизнеспособность. Исследования BISAM, проводившиеся с перерывами на протяжении более чем 10 лет в рамках международных опросов GallupInternational[2], других международных проектов сравнительного изучения общественного мнения в различных странах, зафиксировали, что 80±5% казахстанцев относятся к России с безусловным позитивом. Для подавляющего большинства казахстанцев, причем без существенных различий в разрезе этносов, Россия является другом, надежным союзником, той страной (в большей степени, чем любая другая страна), с которой надо сохранять и укреплять наиболее тесные экономические, политические и культурные отношения. [1]
Интересны в этом контексте данные одного из последних опросов GallupInternational[2, https://www.bisam.kz/ru/news/235-------10-]. Респондентам в 45 странах был задан вопрос «Какие страны, по вашему мнению, будут сверхдержавами в 2030 г.?» В целом по массиву 59% назвали Китай, 56% США, 43% Россию. В Казахстане же 56% назвали Россию, 42% Китай и лишь 20% США. Вряд ли такие результаты были порождены спонтанным анализом глобальных политических перспектив, проведенным массовым респондентом. Здесь явно взяли вверх базовые ассоциации, утверждающие эмоциональную привязанность к России. Приведенные показатели свидетельствуют также о заметных антиамериканских настроениях в Казахстане, тенденцию к росту которых показывают исследования BISAM и замеры других исследовательских организаций.
В том же опросе GallupInternational респондентам было предложено оценить стабилизирующую и дестабилизирующую роль наиболее влиятельных стран в современном мире. В дестабилизирующей роли США убеждены 52% опрошенных, при противоположном мнении – 33%. Относительно России и Китая показатели одинаковы, 47% - 32%. Результаты по Казахстану заметно отличаются от средних по странам, участвовавшим в опросе. Среди казахстанских респондентов резко преобладает мнение о дестабилизирующей роли США. Его придерживаются 49% опрошенных при доле противоположного мнения всего лишь в 15%. Зато России отводят стабилизирующую роль 61% опрошенных, а дестабилизирующую лишь 7%. Показательно, что в уровне позитивного мнения о России казахстанцы превзошли самих россиян. Политику своего государства считают стабилизирующей 41%, а дестабилизирующей 28% российских респондентов.
Конечно, можно предположить, что такие настроения связаны не столько с ценностями казахстанцев, сколько с тем, что значительная их часть живет, фактически, в российском информационном пространстве. Данный фактор нельзя исключить, но он вряд ли является основополагающим.
Однако здесь мы хотим обратить особое внимание на то, что, к сожалению, «пророссийские» ценности казахстанцев начинают все меньше цениться в России. Резко участились печально знаменитые заявления весьма высокопоставленных российских государственных деятелей и политиков, содержащие более чем прозрачные намеки на территориальные претензии к Казахстану. В российских политико-идеологических кругах на самую широкую аудиторию озвучиваются с высокомерной, презрительной тональностью сентенции об отсутствии у Казахстана сколь-нибудь длительной истории государства. Казахстан валят в одну кучу со странами-поставщиками трудовых мигрантов, хотя хорошо известно, что наша страна на самом деле один из крупных реципиентов трудовой миграции. Наконец, российскому массовому сознанию со всей пропагандистской мощью навязываются взгляды на страны СНГ как на «нахлебников» России. Такого рода пропаганда оскорбительна для любой страны-союзника. В отношении же Казахстана это явная ложь.
Когда ответственный государственный деятель или политик что-то заявляет, важно не столько то, что он сказал, сколько как сказал, а еще важнее – зачем сказал. Трудно в каждом публичном проявлении недоброжелательства по отношению к Казахстану оценить, на чем подобный выпад основан – на популистской безответственности или на злом умысле. Хотелось бы надеяться, что на политику РФ, на стратегию России в отношении Казахстана подобные заявления решающего влияния не окажут. Однако все допускающие такую риторику должны понять, что в Казахстане они могут потерять огромный капитал особо благоприятного общественного мнения, являющегося важнейшим условием дружбы и союзнических отношений.
Говоря о ценностной природе казахстанского общества, нельзя не коснуться тех изменений, которые произошли в отечественном массовом сознании в связи с пандемией COVID-19.
С марта 2020 года Центр бизнес-информации, социологических и маркетинговых исследований «BISAM – Central Asia» ведет мониторинг общественных настроений и социальной ситуации, отслеживая изменения, обусловленные пандемией COVID-19. В концентрированном виде данные опросов опубликованы в Лондонском журнале OpenCentralAsia. [5, с.30-32]
В марте 2020 г. 60% казахстанцев считали, что угроза короновируса преувеличена. К концу года, когда коронавирус весомо продемонстрировал, что он отнюдь не миф, доля ковидоскептиков в Казахстане снизилась лишь на 16%. Более трети опрошенных были убеждены, что COVID-19 – это форма сезонного гриппа. Казахстанцы, по данным сравнительных исследований GallupInternational, оказались чуть ли не самыми смелыми людьми перед лицом коронавируса.
Однако, при всем оптимизме казахстанцев, коронавирус изменил их эмоциональное состояние. Осенью 2020 года 59% опрошенных отметили у себя повышенную тревожность, 38% испытали напряжение и стресс, у трети респондентов обострилось чувство одиночества. У более, чем 70% опрошенных изменились планы на будущее, у 65% опрошенных изменился круг людей, с которыми они привыкли проводить время. 68% опрошенных заявили, что пандемия повлияла на их отношения к жизни, 58% отметили влияние пандемии на свое мышление. Однако при этом две трети респондентов заявили, что пандемия не смогла подорвать их психическое здоровье.
Итак, наш вывод состоит в том, что сформировавшаяся в Казахстане ценностная модель очень трудно поддается типологизации. Она, если не уникальна, то очень специфична. На нее очень сильно влияет «пограничность» положения Казахстана в географическом аспекте – между Европой и Азией, и в историческом аспекте – между Западной и Восточной социокультурами. Кроме того, в силу экономической и этнодемографической специфики Казахстана, на него исключительно сильное влияние оказала советская цивилизация, причем в лучших своих чертах. Сказались и особенности постсоветской трансформации, прежде всего, ее выраженно мирный, в отличие от большинства других советских республик, характер.
Казахстанская ценностная модель осуществляет дрейф в направлении модернизации. Риски архаизации присутствуют, но они не способны изменить общего модернизационного вектора.
Казахстанское государство стремится регулировать модернизационные процессы в духе баланса между традициями и инновациями. Однако общественное сознание – слишком сложный объект для «ручного управления» (приносим извинения за избитый термин). Здесь важно избежать грубого, формального вмешательства, ориентации на отчетность, вульгаризации целей и результатов.
Главное же – заменить столь привычную нам парадигму «догнать и перегнать» стремлением найти свое место в меняющемся мире.
Литература
$11. Гуревич Л.Я. Имидж России в Казахстане: тренды и трансформации. Труды Вольного экономического общества, т.189. М., 2014, с.77-82
$12. Международные опросы общественного мнения GallupInternational. веб-сайт https://www.bisam.kz/
$13. Не публиковавшиеся материалы исследований Центра социологических и маркетинговых исследований BISAM Central Asia
$14. Ценности казахстанского общества в социологическом измерении. Алматы, Фонд Фридриха Эберта, 2019
$15. Leonid Gurevich, Zhanna Abdrakhmanova, How Have Kazakhstanis Fared During the Pandemic. OCA Magazine, London, 2021, p.30-32
|
Новости
