Президент BISAM Central Asia
В постсоветском массовом сознании предпринимательство первоначально отождествлялось исключительно с воровством, коррупцией, мошенничеством, социальным паразитизмом. Однако, в последней трети 90-х годов ХХ века произошел перелом. Социологические исследования, в том числе проводившиеся и с участием автора этих строк, показали, что хотя казахстанское общество все еще считает исключением "честного бизнесмена", бизнес уже не отождествляется с бездельем, паразитизмом, эксплуатацией чужого труда. Степень общественного доверия к предпринимателям сегодня значительно выше, чем к чиновникам и сотрудникам правоохранительных органов. Более того, в предпринимательскую деятельность Казахстана начала ХХ века вовлечена достаточно значительная часть населения.
Вместе с численностью предпринимателей возросла роль социального анализа предпринимательства. По сложившимся научным канонам социологический анализ начинается с определения источников формирования социальной общности.
Если мы захотим исчислять историю бизнеса с древнейших времен, то сможем вплоть до наших дней проследить примерно одни и те же функциональные типы предпринимателей: производитель, реализующий результаты своего производства; торговец и посредник; ростовщик, социальный предок нынешнего банкира; авантюрист и искатель приключений; разбойник, отмывающий награбленное в рыночных сделках; биржевой игрок и валютный спекулянт; нанятый или назначенный организатор (управляющий); наконец, чиновник, использовавший власть для организации собственного дела. Все или почти все эти типы просматриваются на фоне и египетских пирамид, и готических храмов, и современных небоскребов.
Однако, в различные исторические периоды менялась общественная значимость предпринимательства в целом и его отдельных функций, становились качественно иными экономические и технологические условия, уровень социальной востребованности и социальной распространенности предпринимательской деятельности.
Можно выделить три эпохи в мировой истории предпринимательства. Первая охватывает древность и средневековье. Предпринимательство тогда не играло существенной роли в социально-экономических отношениях. "Авантюрно-криминальный" элемент в нем доминировал, в отношении государства к предпринимательству преобладали произвол и вымогательство, а образ предпринимателя в массовом, в те времена насквозь религиозном сознании был, чаще всего, негативным.
Следующая эпоха начинается в Новое время, с зарождением капиталистических отношений. Качественно преображается рынок товаров, возникают рынки труда и капиталов. Это выводит на совершенно новый уровень общественную роль предпринимательства. Меняется, первоначально - под религиозной оболочкой, моральное восприятие предпринимательства. Формируется "дух капитализма", впервые комплексно описанный Максом Вебером.
Капитализм превращает предпринимательство в одно из важнейших направлений человеческой деятельности, делает эту деятельность широко распространенной и формирует новый тип предпринимателя, для которого цель жизни - зарабатывание денег ради новых "работающих"денег, в котором сочетаются рациональный и инновационный стили мышления и поведения.
Во второй половине ХХ века постиндустриальная цивилизация и общество массового потребления обуславливают наступление третьей эпохи в истории предпринимательства. Его главная отличительная черта - массовость предпринимательства. В развитых странах предпринимательская деятельность становится либо основной, либо дополнительной для большей части населения. Малый и средний бизнес создает основу формирования и развития нового среднего класса, который, в свою очередь превращается в главный фактор социальной стабильности, сочетающейся с экономическим и технологическим прогрессом.
Различные слои предпринимателей разбросаны практически по всем основным ступеням социальной лестницы. Если взять международно принятую систему социальной стратификации, то представители крупного и части среднего бизнеса окажутся в высшем классе. Малый бизнес в большинстве своем составит ядро среднего класса. Значительная часть самозанятых, фермеров и "челноков" окажется в низшем классе.
Расслоение внутри предпринимателей особенно выражено в посттоталитарных обществах. Предпринимательство проходит здесь стадию первоначального формирования. Поэтому предприниматели должны быть достаточно четко классифицированы прежде всего по социальному происхождению и стартовым позициям.
Источники формирования бизнес-элиты и "массового" бизнеса в постосоветских обществах в корне различны. Я бы выделил несколько базовых позиций формирования постсоветской бизнес-элиты: "теневики"; "кооператоры"; "комсомольцы"; "директора"; "партократы"; "криминалитет"; "молодые интеллектуалы".
"Теневики" ведут свою историю еще с советских времен. Их существование в тоталитарно-распределительной экономике убедительно подтверждает естественность и органичность рыночных отношений для человеческого общества. Будучи официально запрещенным, рынок полностью не исчезал, а уходил в подполье.
Теневой бизнес в Советском государстве существовал всегда, включая период военного коммунизма и годы Великой Отечественной войны. Однако, особого расцвета он достиг в 70-80 годы ХХ века. У населения в эти годы образовались значительные избыточные средства, которые существующая экономическая система не позволяла реализовать в производстве и потреблении. Одновременно, разрядка международной напряженности сделала советское общество более открытым. Резко возрос торговый обмен с западом на государственном уровне и, в то же время, достаточно значительная часть советских граждан получила возможность бывать за рубежом. Все это привело к новому качеству потребительских запросов, к потребностям в иностранной валюте. Усложнившаяся экономика все меньше поддавалась директивному планированию. Механизм государственного планирования все хуже справлялся с распределительскими и контрольными функциями.
На этой почве и расцвел теневой бизнес. В большей своей части он носил преступный, антиобщественный характер. Именно во второй половине 70-х и начале 80-х годов, а не в период горбачевской перестройки, возникла советская мафия, воплотившая сращивание криминальной элиты ("воров в законе"), теневого бизнеса и власти. Самые высшие звенья партийно-государственного аппарата поразила коррупция.
Однако, некоторая часть подпольного бизнеса представляла собой вполне продуктивное и общественно-полезное явление. Это были, прежде всего, подпольные производства, организованные на базе отходов, которые советские предприятия не использовали. Это были услуги высококвалифицированных специалистов, которые оказывались в тени из-за того, что официальные расценки совершенно не были адекватны их качеству.
Именно эта часть теневиков легализовалась с первыми рыночными преобразованиями. Однако, они в подавляющем большинстве не выдержали конкуренции с последующими поколениями предпринимателей и сегодня почти не присутствуют в бизнес-элите.
Что же касается криминального, мафиозного капитала, нажитого в советское время, то он, как правило, в обезличенном виде, сыграл некоторую роль в формировании верхушки постсоветского бизнеса, но в большей части был вывезен из страны.
Настоящими пионерами постсоветского бизнеса стали кооператоры. В 1988 г. в СССР был принят Закон "О кооперации". В то время попытки реформ делались еще исключительно под социалистическими лозунгами, ставя задачи "мобилизовать неиспользованные резервы социализма", "открыть социализму второе дыхание". Идеологической библией реформаторов были ленинские работы периода НЭПа, особенно те, в которых развивались идеи кооперации как одного из путей создания и развития социалистической экономики. Частное предпринимательство все еще считалось уголовно наказуемым преступлением, однако, кооперация рассматривалась как явление вполне социалистическое.
Закон "О кооперации" фактически легализовал некоторые виды частнопредпринимательской деятельности в приличествующей коммунистической идеологии форме. Возможности, открытые государством, использовали в то время действительно смелые и наделенные предпринимательским талантом люди. В основном они занялись торгово-посреднической деятельностью. Сферой их деятельности стали также издательский бизнес, средства массовой информации, использование вторичных ресурсов, реже - внедрение научно-технических разработок. Представители поколения "кооператоров" представлены в сегодняшней казахстанской бизнес-элите, однако, как правило, не в ключевых отраслях.
Существенную роль в становлении постсоветского бизнеса сыграли комсомольские функционеры конца 80-х годов. Некоторые из них оказались весьма гибкими, мобильными людьми, ориентированными, вопреки своему официальному положению, на западные ценности. Для предпринимательской деятельности они использовали движения так называемых "комсомольско-молодежных инициатив". Это были организации научно-технического творчества молодежи, молодежные жилищно-строительные кооперативы и т.д. Из поколения ""комсомольцев" вышли некоторые достаточно видные представители казахстанского бизнеса.
Однако, ключевые позиции в казахстанской бизнес-элите заняли "директора" и "партократы", т.е. руководители крупных предприятий и высшие функционеры КПСС, находившиеся к моменту распада СССР на высших хозяйственных и государственных постах. Именно в их руках оказались сырьевые и финансовые ресурсы страны. Свой бизнес представители этих двух групп за короткое время сумели сделать семейным.
Процесс передачи советской государственной собственности в руки советской же экономической и политической элиты, т.е. трансформация значительной части старого правящего класса в новый господствующий класс имел место во всех постсоветских государствах. Общие черты и национально-региональные особенности функционирования этого исторически беспрецедентного механизма еще не стали объектом серьезного научного осмысления. Мы все еще смотрим на приватизацию и раздел государственной собственности через призму политики и идеологии. Постараемся, однако, стать на позиции научной объективности и выделить общее и особенное в формирование ядра постсоветской бизнес-элиты. При этом заметим, что следующие ниже выводы носят общий, предварительный характер. Для фундаментальных заключений необходим сбор и анализ огромной социологической информации о происхождении и составе промышленно-финансовых групп, возникших на базе приватизации.
Итак, процесс формирования бизнес-элиты на определяющем этапе рыночных преобразований, начавшемся с приватизации и раздела государственной собственности, имел следующие общие черты.
1. Приватизация была экономически и политически необходимым шагом. Поэтому без нее не смогло обойтись ни одно постсоветское государство, хотя само разгосударствление собственности проводилось в разных странах в различные сроки, в различных масштабах, в различных экономико-юридических формах и в различной политико-идеологической оболочке.
2. Повсеместно процесс приватизации отличался экономической неэффективностью и социальной несправедливостью. Становятся известными все новые факты, иллюстрирующие беззастенчивое разграбление государственной собственности. Однако то, что такой характер приватизация имела во всех без исключения республиках бывшего СССР, заставляет нас говорить не о чьей-то злой воле, не о безусловно имевших местах злоупотреблениях и преступлениях, а о, пусть неприятной и возмутительной, но закономерности. Иными словами - было ужасно, но по-другому быть не могло.
Приватизация государственной собственности в бывшем СССР не имеет исторического аналога. То, что некоторые авторы пытаются сравнить ее с передачей в частную собственность государственных предприятий в США после второй мировой войны или в Англии в период реформ Маргарет Тэтчер, не выдерживает никакой критики. В развитых странах приватизация была внутрисистемной экономической мерой. Она не меняла характера экономического и политического строя.
Нельзя однозначно сравнивать приватизацию в бывшем СССР и с экономическими процессами в странах Восточной Европы. То есть, сравнивать можно, но отождествлять нельзя. В большинстве стран Восточной Европы не было столь прочно укоренено массовое тоталитарное сознание и, в отличие от бывшего Советского Союза, существовали элементы гражданского общества, способные осуществить некоторый контроль за разгосударствлением экономики.
В постсоветских же государствах действовал пока еще не описанный в научной литературе закон, который я бы назвал Закон Дракона.
У многих народов существуют сказки с похожим сюжетом. Городом правит страшный Дракон. Он жестоко угнетает жителей и творит всякие безобразия. Естественно, находится Герой, решающийся сразиться с Драконом. Он побеждает чудовище, но перед тем, как испустить дух, Дракон предлагает Герою спуститься в кладовые дворца и посмотреть на сокровища. "Не я, а ты станешь Драконом" - успевает заключить подыхающий монстр. Герой видит несметные богатства, быстро забывает о своей освободительной цели, его лицо вытягивается, превращается в звериную морду и он приказывает прогнать ликующий народ от ворот дворца.
Отличие превратившейся в новую элиту советской бюрократии от сказочного Героя состоит в том, что ей не надо было побеждать Дракона. Она уже жила во дворце, но просто не имела доступа ко всем кладовым. С другой же стороны ей предстояло перебраться из дворца в другие помещения. Когда же кладовые для нее чуть ли не сами собой открылись, она естественно воспользовалась невиданными возможностями и унесла с собой все, что смогла. И так, подчеркиваю, было везде.
3. В советском обществе социальный статус определялся близостью к власти, а в последние два десятилетия - все больше близостью к системе распределения. Эти факторы сыграли решающую роль и в момент распада советской экономической системы. В начале приватизации наиболее выгодные позиции оказались у тех, кто был у власти.
4. Группы предпринимателей, сформировавшиеся в последние советские годы, были быстро вытеснены группами, захватившими ключевые позиции в бизнесе в ходе приватизации.
Если формирование первых групп предпринимателей, происходивших из "теневиков", "кооператоров" и "комсомольцев", шло еще в советской социально-экономической среде и, поэтому, не имело выраженных национально-региональных особенностей, то становление бизнес-элиты на волнах приватизации отличалось существенной национальной спецификой.
Главная особенность состояла в различных "генетических", структурных и функциональных взаимоотношениях бизнеса и власти, элиты экономической и элиты политической. По этому основанию постсоветские государства поддаются определенной классификации и могут быть разделены на три группы.
1. В России, Украине, Молдавии, республиках Прибалтики и Закавказья к моменту крушения советского режима успела сформироваться достаточно развитая политическая контр-элита. В то же время в старой партийно-государственной элите произошел раскол. Часть ее быстро сменила идеологические одежды и интегрировалась в новую власть, а часть обнаружила стойкую приверженность старой идеологии, либо скорее всего, не проявила политической интуиции, и оказалась в оппозиции, не успев, таким образом, к дележу государственной собственности. Не зря коммунистические партии в названных нами странах вполне справедливо называют "партиями неудачников".
2. В Узбекистане и Туркменистане правящая партийно-советская элита практически полностью и организованно сменила коммунистические цвета на национальные и трансформировалась в новую региональную элиту. В этом качестве она монополизировала раздел собственности, однако, по сей день, остается "на коротком поводке" у государства, полностью зависит от высшей государственной власти.
3. В Казахстане и Кыргызстане трансформация советской партийно-государственной элиты в национальную также произошла достаточно организовано. Однако, ее монополия на приватизацию не была столь полной, а последующая зависимость от верхушки государственной власти столь жесткой, как в Узбекистане и Туркменистане.
Я не стал включать в описанную классификацию Белоруссию и Таджикистан. В первой советские порядки в политике и экономике были надолго законсервированы, второй длительное время находился в состоянии хаоса и гражданской войны. Поэтому социальный облик элиты остается здесь неясным.
Наибольший общественный резонанс получило участие в формировании постсоветской бизнес-элиты группы, которую мы назвали "криминалитетом". Здесь необходимы некоторые терминологические пояснения. Незаконные, а зачастую и преступные средства использовали для вхождения в бизнес все классифицируемые нами группы. Однако, под "криминалитетом" мы подразумеваем профессиональных преступников, ринувшихся в "смутное время" в предпринимательство и дележ государственной собственности. Социально-психологический портрет предпринимателя из этой среды аккумулировался в массовом сознании в знаменитый образ "нового русского".
Показательно, что в Казахстане эта группа сыграла гораздо меньшую роль в формировании предпринимательских структур, нежели в России поскольку здесь оказалось гораздо меньше пресловутых "воров в законе".
Большая часть выходцев из профессионального криминалитета проявила себя "прожигателями жизни" и утратила долгосрочную перспективу в бизнесе. И лишь меньшей части удалось, изменив социальный облик и поведение, интегрироваться в бизнес-элиту при этом мы не имеем ввиду бизнес абсолютно криминальный и традиционно, во всех странах, контролируемый организованной преступностью - торговлю наркотиками, игорные дома, проституцию и т.д.
Особой группой бизнес-элиты, имеющей в Казахстане более сильные позиции, чем в большинстве других постсоветских государств, стали "молодые интеллектуалы". Специфика этой группы состоит в отсутствии у нее советских корней. "Молодыми интеллектуалами" мы назвали экономистов, технократов и менеджеров новой формации, ориентированных на либеральные ценности и, в значительной своей части, получивших блестящее западное образование. Показательно, что эта "золотая молодежь" эпохи реформ в Казахстане была выращена и выпестована во многом благодаря личным усилиям Президента Н.А.Назарбаева. Фактически "молодые интеллектуалы" (нередко их называют "младореформаторами") составили в нашей стране ту несколько запоздавшую контр-элиту, которая еще далеко не вытеснила, но потеснила прежние экономические и политические элитные группы.
"Молодые интеллектуалы" не имеют достаточного политического и хозяйственного опыта, и это иногда делает их бессильными перед бюрократическими, аппаратными интригами. Наиболее наглядно это проявилось в падении правительства С.Кириенко в России в августе 1998 года. В Казахстане также можно найти подтверждения политической слабости "молодых интеллектуалов". В то же время усилились их позиции в некоторых финансово-промышленных группах. В связи с этим в начале ХХ1 века стала четко обозначаться и политическая их консолидация.
Как видим, процесс формирования элиты бизнеса, крупного, а отчасти, - среднего предпринимательства в Казахстане, имел весьма сложный социальный генезис.
Что же касается малого предпринимательства, не считая городских самозанятых и сельских фермеров, то, как показали исследования, в которых мне пришлось участвовать, его социальные источники отразили социальную структуру Казахстана. Социальной базой малого бизнеса явилось большинство страт казахстанского общества. Наиболее же значительную роль сыграли в городах представители инженерно-технической и научной интеллигенции, а в селах - руководители и специалисты бывших совхозов и их подразделений. В то же время, многие деятели советской торговли и сферы услуг в условиях рыночных отношений оказались слабыми конкурентами.
По социально-психологическим мотивам прихода в бизнес предпринимателей принято делить на "прирожденных" и "вынужденных". К первым относятся те, кто пришел в бизнес по природной склонности, ко вторым те, кого заняться предпринимательством вынудили и вынуждают обстоятельства.
Социологические исследования, которые проводились под моим руководством в рамках проекта Всемирного банка и Азиатского банка развития, показали, что в Казахстане большинство предпринимателей сегодня - вынужденные.
К вынужденным предпринимателям относится подавляющее большинство руководителей крестьянских хозяйств.
Природное и вынужденное предпринимательство в казахстанском селе довольно отчетливо разделяется хронологически. Небольшая часть сельских жителей, решившаяся стать независимыми фермерами еще в последние советские годы, сегодня, как правило, успешно и с желанием занимается предпринимательством. Те же, кто вынужден был уйти на "вольные хлеба" после массовой приватизации бывших совхозов, представлявшей дикое разграбление бывшего государственного и коллективного имущества, едва сводят концы с концами и тоскуют по советским временам.
Тем не менее и среди них стали появляться, особенно, начиная в 1999 - 2000 годов, больше успешных хозяев.
К вынужденным предпринимателям относятся "челноки". Почти все из них заявляют о готовности оставить свой бизнес, если они смогут найти наемную работу по специальности с приемлемым заработком (т.е. хотя бы равным их нынешним, довольно скромным, доходам).
В более состоятельных слоях городского малого и среднего бизнеса - среди владельцев, совладельцев, акционеров и руководителей малых и средних предприятий - мотивация предпринимательской деятельности уже существенно иная. Согласно данным социологического исследования, проводившегося под руководством автора этих стран в рамках специального проекта Азиатского банка развития, 40,1% опрошенных в городах Казахстана собственников и высших менеджеров малых и средних предприятий пришли в бизнес осознанно, чувствуя способности к этому роду деятельности. 19,7% видят в бизнесе возможность реализации своих знаний и навыков. Таким образом, позитивная мотивация выявились у почти что 60% опрошенных предпринимателей. В то же время более 40% оказались вынужденными предпринимателями: более 23% пришли в бизнес, поскольку это был единственный способ обеспечить семью, 17% стали бизнесменами в силу объективных обстоятельств (изменение формы собственности предприятия и т.д.).
Вынужденных предпринимателей обнаружилось значительно больше среди женщин, чем среди мужчин. Так, осознанным выбором бизнес стал для 46,7% опрошенных мужчин и лишь для 32,9% женщин. В то же время вынуждены были заняться предпринимательством 32,7% респондентов - мужчин и 46,9% женщин.
По данным других социологических исследований около 70% женщин-предпринимателей готовы отказаться от бизнеса в обмен на ведение домашнего хозяйства в достойно обеспеченной семье или на стабильную и хорошо оплачиваемую наемную работу.
Показательно, что доля вынужденных предпринимателей выше всего в сфере транспортных услуг, общественном питании и торговле. В производстве же гораздо больше "прирожденных" бизнесменов.
Мы не располагаем данными о мотивации предпринимательства в бизнес-элите. Однако, резонно предположить, что доля вынужденного предпринимательства снижается по мере возрастания масштабов бизнеса.
Журнал "Евразия", № 3 от 2002 г.
